Урок от Госпожи
Она посмотрела мне в глаза, будто пронзая меня насквозь своим взглядом. Словно два пылающих уголька прожигали мои внутренности. Блики света от факелов играли на Её белой, будто фарфоровой коже. Она продолжала сверлить меня взглядом, будто испытывая мои нервы, а Её левая рука продолжала крепко держать меня за подбородок. Но затем Её правая рука взлетела вверх, и я получил звонкую пощёчину.
«Раб, мерзкий ублюдочный раб», – с презрением прошипела Она. Откинувшись немного назад, Она размахнулась, и Её колено ударило в мой пах. От дикой боли я взвыл и, скрючившись, рухнул на пол к Её ногам. Через секунду другой удар носком сапога был нанесён по моей спине.
«Раздевайся, – приказала Она, – полностью, догола! Быстро!»
«Слушаюсь, Госпожа, – выдавил я со стоном и начал раздеваться. Когда я был полностью обнажён, Она приказала:
«На пол, скотина! На живот! К креслу! Ползком! Живо, раб!»
И я начал медленно ползти по полу камеры пыток. Ползти на животе, словно солдат под огнём, плотно прижимаясь к полу. Спазмы боли пронзали моё тело. Я услышал стук Её каблучков за своей спиной, Она прошла в другой конец комнаты, но, не смея повернуть голову, я продолжал ползти к подножию указанного мне кресла трона. Очередной приступ боли скрутил меня, и я на несколько мгновений остановился и приподнялся на локтях, чтобы передохнуть. Тут же стук Её каблучков приблизился, и я почувствовал сильный удар сапогом в спину, который сразу же вернул меня в прежнее положение.
«Долго я буду ждать?! Пошевеливайся, скотина!» И она добавила ещё два удара по моим бокам. И я пополз быстрее. И вот наконец подножие большого чёрного кресла.
«А теперь, – приказала Она, – сядь на пол. Руки поставь позади себя. Так. Теперь выгни спину, грудью наверх. Ещё больше. Раздвинь ноги. Шире! Шире, я сказала».
Я сделал так, как Она приказывала. И теперь я сидел перед ней голый с широко раздвинутыми ногами, выставив на обозрение всё моё имущество, находившееся между ними. Она подошла ко мне и носком сапога пнула мне по внутренней части левого бедра, заставляя отодвинуть его ещё дальше. Затем то же самое по правому бедру. Теперь мои ноги были раздвинуты до предела. До весьма чувствительной боли.
«Теперь хорошо, – сказала Она с усмешкой. Она стояла передо мной, глядя на моё обнажённое тело, на котором не осталось теперь ничего тайного, – так и сиди и не двигайся».
Её сапог наступил на мой член, беспомощно лежавший на полу. И я почувствовал, что мой «дружок» начал набухать. Если бы не сапог Госпожи, плотно прижимавший его, он, пожалуй, приготовился бы взлететь к потолку. Затем Госпожа уперла сапог мне в грудь и резко толкнула. Я упал на спину, подмяв под себя свои руки. Она встала так, что Её ноги находились по обеим сторонам моего распростёртого тела. Затем медленно уселась мне на грудь. И я оказался плотно прижатым к полу. Суровое выражение появилось на Её прекрасном лице. Две оглушительные пощёчины запечатлелись на моих щеках.
«Что надо сказать, скотина?»
«Спасибо, Госпожа!» – ответил я. Последовало ещё несколько пощёчин. Затем Госпожа насколько раз смачно плюнула мне в лицо и глаза. На горящих от пощёчин щеках прохлада слюны особенно чувствовалась.
«Сколько будет один плюс один?» – вдруг спросила Она. И на каждую из моих щёк прилетело по пощёчине. «Сколько один плюс один? Отвечать, скотина!» – крикнула Она и влепила ещё две пощёчины. «Сколько один плюс один?!» – оглушительная пощёчина.
«Два, Госпожа» Следующая пощёчина. «Два,! Два! Два!» – кричал я в отчаянии. Тогда она, глядя в мои глаза, очень мягко и вкрадчиво спросила» «А сколько будет два плюс два?»
«Четыре, Госпожа».
СЛАП! Рука в перчатке сильно и очень больно ударила меня по левой щеке.
«Так сколько же два плюс два?» – повторила она настойчиво. Я заколебался, сам уже сомневаясь в правильности, но всё же ответил:
«Четыре, Госпожа»
Тут же очередная пощёчина на этот раз по правой щеке.
«Сколько два плюс два?»
Это был самый необычный урок математики, который только был в моей жизни. Я уже сам не знал, какой ответ правильный, поэтому теперь ответил с всхлипыванием:
«Пять, Госпожа»
«Сколько два плюс два?!» СЛАП! «Сколько два плюс два?!» СЛАП! Дальше посыпался настоящий шквал вопросов, перемежающийся со шквалом пощёчин. Каждый удар был всё сильнее и сильнее, а вопросы произносились всё более настойчивым и гневным голосом. Я был совершенно беспомощен, не мог хотя бы чуть -чуть прикрыться от этих нещадных ударов по лицу. Она всем своим весом плотно сидела на моей груди. Вопросы и пощёчины сыпались без малейшей паузы, и я не всегда успевал быстро отвечать, к тому же сам не знал, что отвечать.
«Четыре, Госпожа! Четыре! Нет, пять, Госпожа! Три, Госпожа! Четыре! Четыре! Пять! Семь, Госпожа! Тысяча, Госпожа! Миллион!» Пощёчины наконец прекратились. На несколько секунд воцарилось молчание. Затем снова:
«Сколько будет два плюс два?»
«Пять, Госпожа», – в полном изнеможении ответил я.
«Сколько будет два плюс два?» – снова спросила Она, занося руку в перчатке для удара.
«Пять, Госпожа», – в полном отчаянии возопил я. Она пристально посмотрела мне в глаза. Затем, немного отклонившись назад, Она протянула свою руку куда-то себе за спину и что-то взяла с пола. Когда Она повернулась, я увидел в Её руках металлическую цепочку с укреплённым на одном из её концов чёрным кожаным ошейником. У него была гладкая блестящая поверхность, и оба его конца заканчивались сверкающими стальными застёжками. Продолжая смотреть мне прямо в глаза, Госпожа наклонилась и надела ошейник мне на шею. Затем стала застёгивать его. Я попробовал скосить глаза, но снова получил звонкую пощёчину.
«Смотри мне в глаза, раб!»
Повинуясь , я взглянул снова в Её бездонные глаза. По Её красивому и жестокому лицу скользнула улыбка. Улыбка охотницы.
Щёлк.
Ошейник крепко защёлкнулся на моей шее.
«Раб, мерзкий ублюдочный раб», – с презрением прошипела Она. Откинувшись немного назад, Она размахнулась, и Её колено ударило в мой пах. От дикой боли я взвыл и, скрючившись, рухнул на пол к Её ногам. Через секунду другой удар носком сапога был нанесён по моей спине.
«Раздевайся, – приказала Она, – полностью, догола! Быстро!»
«Слушаюсь, Госпожа, – выдавил я со стоном и начал раздеваться. Когда я был полностью обнажён, Она приказала:
«На пол, скотина! На живот! К креслу! Ползком! Живо, раб!»
И я начал медленно ползти по полу камеры пыток. Ползти на животе, словно солдат под огнём, плотно прижимаясь к полу. Спазмы боли пронзали моё тело. Я услышал стук Её каблучков за своей спиной, Она прошла в другой конец комнаты, но, не смея повернуть голову, я продолжал ползти к подножию указанного мне кресла трона. Очередной приступ боли скрутил меня, и я на несколько мгновений остановился и приподнялся на локтях, чтобы передохнуть. Тут же стук Её каблучков приблизился, и я почувствовал сильный удар сапогом в спину, который сразу же вернул меня в прежнее положение.
«Долго я буду ждать?! Пошевеливайся, скотина!» И она добавила ещё два удара по моим бокам. И я пополз быстрее. И вот наконец подножие большого чёрного кресла.
«А теперь, – приказала Она, – сядь на пол. Руки поставь позади себя. Так. Теперь выгни спину, грудью наверх. Ещё больше. Раздвинь ноги. Шире! Шире, я сказала».
Я сделал так, как Она приказывала. И теперь я сидел перед ней голый с широко раздвинутыми ногами, выставив на обозрение всё моё имущество, находившееся между ними. Она подошла ко мне и носком сапога пнула мне по внутренней части левого бедра, заставляя отодвинуть его ещё дальше. Затем то же самое по правому бедру. Теперь мои ноги были раздвинуты до предела. До весьма чувствительной боли.
«Теперь хорошо, – сказала Она с усмешкой. Она стояла передо мной, глядя на моё обнажённое тело, на котором не осталось теперь ничего тайного, – так и сиди и не двигайся».
Её сапог наступил на мой член, беспомощно лежавший на полу. И я почувствовал, что мой «дружок» начал набухать. Если бы не сапог Госпожи, плотно прижимавший его, он, пожалуй, приготовился бы взлететь к потолку. Затем Госпожа уперла сапог мне в грудь и резко толкнула. Я упал на спину, подмяв под себя свои руки. Она встала так, что Её ноги находились по обеим сторонам моего распростёртого тела. Затем медленно уселась мне на грудь. И я оказался плотно прижатым к полу. Суровое выражение появилось на Её прекрасном лице. Две оглушительные пощёчины запечатлелись на моих щеках.
«Что надо сказать, скотина?»
«Спасибо, Госпожа!» – ответил я. Последовало ещё несколько пощёчин. Затем Госпожа насколько раз смачно плюнула мне в лицо и глаза. На горящих от пощёчин щеках прохлада слюны особенно чувствовалась.
«Сколько будет один плюс один?» – вдруг спросила Она. И на каждую из моих щёк прилетело по пощёчине. «Сколько один плюс один? Отвечать, скотина!» – крикнула Она и влепила ещё две пощёчины. «Сколько один плюс один?!» – оглушительная пощёчина.
«Два, Госпожа» Следующая пощёчина. «Два,! Два! Два!» – кричал я в отчаянии. Тогда она, глядя в мои глаза, очень мягко и вкрадчиво спросила» «А сколько будет два плюс два?»
«Четыре, Госпожа».
СЛАП! Рука в перчатке сильно и очень больно ударила меня по левой щеке.
«Так сколько же два плюс два?» – повторила она настойчиво. Я заколебался, сам уже сомневаясь в правильности, но всё же ответил:
«Четыре, Госпожа»
Тут же очередная пощёчина на этот раз по правой щеке.
«Сколько два плюс два?»
Это был самый необычный урок математики, который только был в моей жизни. Я уже сам не знал, какой ответ правильный, поэтому теперь ответил с всхлипыванием:
«Пять, Госпожа»
«Сколько два плюс два?!» СЛАП! «Сколько два плюс два?!» СЛАП! Дальше посыпался настоящий шквал вопросов, перемежающийся со шквалом пощёчин. Каждый удар был всё сильнее и сильнее, а вопросы произносились всё более настойчивым и гневным голосом. Я был совершенно беспомощен, не мог хотя бы чуть -чуть прикрыться от этих нещадных ударов по лицу. Она всем своим весом плотно сидела на моей груди. Вопросы и пощёчины сыпались без малейшей паузы, и я не всегда успевал быстро отвечать, к тому же сам не знал, что отвечать.
«Четыре, Госпожа! Четыре! Нет, пять, Госпожа! Три, Госпожа! Четыре! Четыре! Пять! Семь, Госпожа! Тысяча, Госпожа! Миллион!» Пощёчины наконец прекратились. На несколько секунд воцарилось молчание. Затем снова:
«Сколько будет два плюс два?»
«Пять, Госпожа», – в полном изнеможении ответил я.
«Сколько будет два плюс два?» – снова спросила Она, занося руку в перчатке для удара.
«Пять, Госпожа», – в полном отчаянии возопил я. Она пристально посмотрела мне в глаза. Затем, немного отклонившись назад, Она протянула свою руку куда-то себе за спину и что-то взяла с пола. Когда Она повернулась, я увидел в Её руках металлическую цепочку с укреплённым на одном из её концов чёрным кожаным ошейником. У него была гладкая блестящая поверхность, и оба его конца заканчивались сверкающими стальными застёжками. Продолжая смотреть мне прямо в глаза, Госпожа наклонилась и надела ошейник мне на шею. Затем стала застёгивать его. Я попробовал скосить глаза, но снова получил звонкую пощёчину.
«Смотри мне в глаза, раб!»
Повинуясь , я взглянул снова в Её бездонные глаза. По Её красивому и жестокому лицу скользнула улыбка. Улыбка охотницы.
Щёлк.
Ошейник крепко защёлкнулся на моей шее.
